Дорогие друзья, всех хочется приветствовать в эти великие страстные предпасхальные дни. И я очень рад, что у нас появляется возможность пообщаться с теми, кто задает вопросы, и поговорить о главном. В минувшие недели, дни столько было разговоров о ненужном и второстепенном, что ощущалось какое-то болезненное несоответствие того, что сейчас мы вспоминаем и что происходит, и то, о чем ведутся разговоры вокруг церкви. Сейчас у нас есть возможность, вот, всех просто призвать. Дорогие, мы можем быть (церковные люди) не очень хороши, не идеальны. Есть древнее слово преподобного Ефрема Сирина, святого, жившего много веков назад, о том, что церковь небесная есть сообщество святых. Церковь земная в некотором смысле есть толпа кающихся грешников. Вот, нам бы об этом вспоминать иногда, что все мы вместе – толпа кающихся грешников, толкающихся в метро, наступающих друг другу на ноги, не всегда друг другом довольных, тех же самых людей, которые иногда пишут что-то в лифте и которым не всегда радостно увидеть друг друга входящими в общий подъезд. Но нам дается сейчас удивительная возможность в эти страстные дни на Пасху оказаться больше, чем мы есть на самом деле, лучше самих себя. На Пасху будут звучать такие слова в храмах: "Радостью друг друга обымем, и Христово Воскресения ради простим все друг другу". Вот, мы постараемся сейчас сказать несколько слов о том, как нам прожить эти последние дни и встретить Воскресение Христово так, чтобы этой радости не лишиться. А радость эта великая, и небо на земле в пасхальную ночь открывается с такой явственностью, как, может быть, никогда еще в жизни. И возможность почувствовать, что доказательством бытия Божия уже есть просто пасхальное ночное богослужение... Постараемся не лишить друг друга себя этой возможности увидеть небо отверстым. Мне очень сложно что-либо добавить к тем замечательным словам, с которыми сейчас обратился ко всем нам отец Максим. Мне кажется, что это, действительно, очень важно, все то, что прозвучало. Я очень надеюсь, что мы все это услышим. Я могу лишь вспомнить то, как замечательно в свое время сказал о Великом Посте Уильям Шекспир. Я всегда вспоминаю эти слова – мне кажется, что они про пост, когда один из его героев в "Гамлете" говорит, что "я повернул глаза зрачками в душу", ну, в пастернаковском переводе, естественно. Но, вот, Пост – это то время, когда мы можем повернуть глаза зрачками в душу, когда мы можем посмотреть в такие глубины в себе, в которые, может быть, не всегда решаемся посмотреть. Может быть, боимся иногда что-то увидеть. Но если мы это не увидим, то нам очень сложно может быть двигаться дальше и очень сложно увидеть будет, не заглянув в себя, что мир, на самом деле, цветной, а не черно-белый как может казаться, когда ты читаешь блоги в интернете, скажем так. Поэтому я хочу лишь пожелать, чтобы все мы, посмотрев в себя и, может быть, поняв что-то и увидев в себе то, от чего нам хотелось бы избавиться, смогли бы, действительно, как сказал замечательно отец Максим, стать больше самих себя и получить вот эту возможность увидеть настоящие краски мира. И Пасха приближающаяся, которая обязательно будет, это и есть та замечательная возможность увидеть цветной мир.
При жизни Христа тоже праздновали Пасху. В чем заключался смысл праздника в те времена?
Ветхозаветная Пасха, которую Спаситель отмечал со своими учениками, была праздником значимейшим для Ветхозаветной церкви. Вспоминалось избавление израильского народа во время египетского плена, избавление, сопровождавшееся чудесным перехождением Красного моря. Это сюжет, который если не из Библии, то хотя бы по произведениям мировой культуры, я надеюсь, известен большинству наших зрителей и слушателей, когда воды Красного моря разошлись и пропустили убегавших от фараона иудеев, выводимых пророком Моисеем из Египта, и сомкнулись над преследовавшими их врагами. Эта Пасха была, как говорится на языке христианского богословия, прообразовательной, то есть это слово "Пасха" (переход) – оно указывало на то, что произойдет время, когда этот переход будет касаться не физического избавления и не одного только народа, но всего человеческого рода. И это избавление было принесено Христом в дни его страданий крестных, когда он совершил чудо примирения человеческого рода с Богом. Это стала та новая Пасха, которая переводит людей из состояния духовной смерти в состояние возможности быть причастниками жизни вечной.
Добрый день! Скажите, какую, на Ваш взгляд, роль играют сегодня религиозные праздники в жизни православных россиян? Это просто традиция, или же чувствуется духовная составляющая?
Вы знаете, я бы не стал противопоставлять традицию в данном случае и духовную составляющую. И традиция, безусловно, несет в себе. Собственно, духовная традиция и существует. Мне кажется, что праздники начинают играть все большую роль, если говорить, по крайней мере, о православных праздниках в жизни наших людей. Именно людей – я бы не хотел говорить, может быть, об обществе, потому что для этого нужны какие-то социологические обобщения. Но вот что мне кажется принципиально важным. Долгое время и в обществе, у людей и в медийном пространстве Пасха ассоциировалась с какими-то внешними, даже я бы сказал внешне-бытовыми атрибутами, важными, безусловно. Существует такое клише. Мы понимаем, что приближается Пасха, все начнут говорить и писать (я имею в виду СМИ) про то, как красить яйца, дадут рецепты царской пасхи и, может быть, даже кто-то вспомнит, что пасха и кулич – это разные вещи. Но помимо, собственно, такого богословского объяснения смысла праздника и богослужебного наполнения праздника есть еще и традиция, если говорить о традициях, когда люди, переживающие замечательную радость праздника праздников, как мы называем Пасху, они призваны были и по естественному велению души шли, чтобы поделиться этой радостью с другими людьми. Причем, с людьми, которым тяжело, которые находятся в сложных и стесненных обстоятельствах либо по состоянию здоровья, либо по каким-то другим причинам (может быть, люди находятся в местах лишения свободы). И, вот, на Руси всегда была такая традиция, что, собственно, как правильно встретить Пасху. Это не только посетить богослужение и не просто потом разговеться, если ты соблюдал пост, но это и принести радость тому, кто не смог быть на богослужении. И наше духовенство всегда подавало вот этот пример. Святейший Патриарх Кирилл и Святейший Патриарх Алексий до него всегда посещали в пасхальный день, в пасхальные дни, в дни Светлой Седмицы, которая следует за Светлым Христовым Воскресением, посещали больницы, приюты, те места, где людям тяжело и где люди нуждаются во внимании и в помощи. И вот это, мне кажется, очень важно. Можно много говорить о значении праздников, но я бы в ответе на вопрос хотел на этом акцентировать ваше внимание. Мне кажется, что именно вот эти изменения, именно увеличение вот такого внимания верующих людей и такого понимания праздника мне представляется очень важным. Я одновременно, может быть, и призвать к этому хотел, и обратиться к тем, кто задается вопросом "А как мне правильно провести Пасху? Как правильно провести этот праздник?" Вот, поделиться этой радостью с другими людьми. И обязательно попытаться посетить тех, кому тяжело, кто находится в стесненных обстоятельствах, кто не может пережить, может быть, полноту этого праздника, богослужебную полноту. Я бы так ответил.
Я бы буквально 2 слова дополнил, может быть, такой частной иллюстрацией к тому общему, что сказал Владимир Романович. В нашем молодежном университетском приходе относительно новой пасхальной праздничной традицией стало то, что люди пишут поздравления в дома престарелых. Мне кажется, очень доброе дело. И я вижу, как меняются люди, как дети, которым там 8-10 лет, которые сами недавно научились писать, пишут неизвестным им бабушкам и дедушкам пасхальные открытки, сами. Знаю, как когда доводится, как это согревает сердце. И еще во множестве московских храмов будут собирать куличи, яйца, какую-то другую пасхальную снедь, чтобы отвезти тем, кому одиноко, кому трудно. Каждый сейчас может поучаствовать. В последние дни Страстной недели во множестве храмов будут стоять какие-то ящики, короба, которые потом по тем же больницам, домам престарелых будут разводиться. Вот, возможность и в этом добром деле тоже поучаствовать.
Скажите, почему в сегодня люди снова потянулись к вере? Уровень образования и достатка растёт, в чём причина?
Мне кажется, немножко таким, устаревшим противопоставление веры и образования. Это, безусловно, такое клише, которое во многом сформировано было именно в советское время. Потому что если посмотреть вообще историю человечества, то, конечно, никогда не было прямой корреляции между образованием и верой (я имею в виду обратной). Наоборот, если мы посмотрим историю европейской философии, вообще европейского знания, то мы увидим, что все основные вехи в развитии интеллектуальной традиции Европы, по крайней мере, начиная с эпохи поздней античности, с момента возникновения христианства, они с христианской традицией были связаны. И христианство определило, в том числе и стало косвенно... Безусловно, это не было никогда целью христианской мысли. Но и повлияло на рождение того, что сегодня мы называем "новой европейской наукой". И это в данном случае не какая-то такая идеологема, которую я как верующий человек пытаюсь сказать, это некий факт, который признают все честные историки науки, философы науки. Поэтому мне кажется, что здесь нет противоречия. Более того, я приведу конкретный пример. По нашей просьбе одна социологическая служба на Крещение, когда в храмах люди приходят за крещенской водой, проводили опрос в Москве среди людей, которые пришли и стояли в очереди с емкостями. И даже у нас было предположение, что, скорее всего, это будут пожилые люди и так далее. А результат был неожиданным даже для тех, кто, в общем-то, никогда не противопоставлял веру и знания. В подавляющем большинстве... Правда, там сложно говорить об идеальной репрезентативности, потому что это было 6 московских храмов всего и там выборка была около 200 человек, если я не ошибаюсь (могу немножко ошибиться). Но самое главное, что среднестатистический портрет человека, который в этих 6 храмах стоял в очереди за крещенской водой, - это человек с высшим образованием, совершенно сознательно относящийся к своей вере, без иногда встречающегося языческого отношения или какого-то магического отношения к тому, что он водички выпьет и все изменится без всяких усилий. Ничего этого не было. Это было, в общем-то, понимание того, что такое христианская традиция, что такое святыня и для чего она нужна. И это были и молодые люди, и люди постарше, образованные или получающие образование. Поэтому здесь, конечно, нет никакого противоречия. Я бы эту часть в своем ответе охватил.
Я бы предельно коротко добавил только то, что потому и потянулись, что уровень образования растет. Все тут понятно. И что безумных представлений о том, что христианство учит о Боге как старике, сидящем на облаке, и о Земле как о диске, плавающем на китах, нынче уже не встречается. Ну, слава Богу. Значит, что-то, все же, удалось сделать за эти годы. А с введением основ православной культуры, может быть, и еще лучше дело будет.
Современное общество больше тянется к духовности или к безнравственности, на Ваш взгляд?
Вот как только мы переходим в область безличных определений, так сразу получается, что тянется-то оно известно все куда. Потому что христианство и сам Христос Спаситель в Евангелии говорит о том, что Царство Небесное усилием достигается. И только употребляющие усилия достигают его. И человек, стремящийся жить не бессознательно, не по течению, а плыть против него, и вообще стремящийся хотя бы додумать свое мировоззрение, тот, несомненно, и в религиозном смысле будет жить глубже и значительнее. Поэтому чем больше будет у нас в обществе людей, которые стремятся додумывать картину мира, доосмыслять картину мира, которую они видят вокруг себя, тем больше будет в нем религиозной составляющей. Я бы даже сказал сейчас, может быть, на сегодня не столько важно, сколько людей, латентно осознающих себя христианами и тянущихся к нему (таковых все опросы показывают большинство), сколько сознательно будет тех, которые уже называют себя воцерковленными людьми. Вот, от их веры и, прежде всего, от их жизни будет зависеть очень много в отношении тех наших соотечественников, которые пока только подходят к ограде церковной.
Я совершенно согласен с исходной посылкой отца Максима, потому что мне кажется, что общество как некий субъект – это, все-таки, немножко такое, виртуальное понятие. Потому что совершенно очевидно, что в нашем обществе сосуществуют разнонаправленные тенденции, если говорить на языке социологии. И я недавно участвовал в записи пилотной программы одного телепроекта, который, может быть, появится скоро на экранах наших телевизоров. Не могу, поскольку еще не появился, говорить о конкретике, но могу сказать, что он был связан с попыткой диалога между старшим поколением и младшим поколением. И для меня самым удивительным было то, что не было в этой студии, где мы общались, не было детей, которые мыслят одним образом, и взрослых, которые мыслят совершенно другим, и между ними все время должно искрить. Поразительно, что люди с серьезной возрастной разницей во многих вещах (мировоззренческих, каких-то ценностных установках, социальных, поведенческих таких моментах), они во многом совпадали. Я не хочу сейчас сказать, что у нас нет конфликта отцов и детей. Нет, дело совершенно не в этом. Но я хочу сказать, что у нас, действительно, может быть, намного больше точек соприкосновения, во-первых. А во-вторых, что касается того, к чему люди тянутся. Ну, любой человек в разных ситуациях и в разных контекстах может себя вести совершенно по-разному. И здесь важно, может быть (я так, в другую сторону, может быть, разверну), чтобы у человека всегда была возможность (то, с чего мы начали сегодня) стать больше самого себя и растождествить себя и свой поступок, поступок, который он совершил, но который для него не является правильным, который он оценивает неправильным. Потому что на этом, в частности, основана и исповедь. И, может быть, сегодня в эти последние дни Великого Поста это тоже еще очень важно увидеть. Исповедь как покаяние, как возможность для человека, осознающего свои какие-то недостатки, неверные шаги, неверные слова, неверные мысли (потому что христианство предполагает такую вот нравственную чистоту в идеале, да?), возможность прийти, обратиться к Богу и сказать, что "я не хочу отождествляться вот с этим моим поступком. Я понимаю, что есть во мне и другое". И мне кажется, что очень важно, чтобы у человека была такая возможность. И церковь – это именно то место, где он эту возможность обретает.
Добрый день! Скажите, насколько необходимо с точки зрения Церкви причастие? С какого возраста стоит приобщать к этому детей? И стоит ли вообще приобщать к этому детей?
Для православного человека причастие, то есть соединение со Христом в таинстве, которое он установил как раз в дни крестных страданий, в день, который мы называем Великим Четвергом, таинстве Евхаристии есть величайшая святыня, которая может быть на Земле и вообще в жизни. Потому что это таинство, когда Бог становится един с человеком, дарует себя человеку настолько, что ничто их уже не разделяет. Безусловно, каждый христианин будет искать любую возможность в день Великого Четверга оказаться в храме. И если, ну, что-то совсем страшное не произошло в его жизни, от чего Господь да сохранит нас всех, причастится святых христовых тайн. Но очень важно, чтобы причастие не рассматривалось нами как какой-то магический обряд, как такого рода страховка от душевных и телесных болезней, а именно как святыня и как путь единения со Христом, как возможность не оказаться отдельным от него и в эти дни, и, в целом, в нашей жизни. Что касается детей, то историческая традиция православной церкви, в целом исторического христианства, это возможность полноценного участия детей в церковной жизни от младенчества. Мы, ведь, не должны забывать (по себе знаем), что душа наша часто воспринимает и понимает больше, чем мы можем воспринять и понять разумом. И глаза ребенка, выходящего из храма после того, как он тепло, добро был там с родителями, разумное количество минут помолился на службе, получил возможность причаститься, они являются тому самым ярким доказательством. И слова Христа "Пустите детей приходить ко мне" - они, конечно, должны быть реализованы и реализуемы нашей в церковной жизни.
Здравствуйте. Идёт страстная неделя, скажите, насколько принципиально соблюдать пост в это время?
Вопрос хороший. Он нас возводит к смыслу поста, к изначальному смыслу, зачем пост есть в Церкви, почему сам Христос указывал на важность и необходимость поста. Конечно, если рассмотреть пост как диету, своего рода оздоровление организма по весне через питание растительными продуктами, желательно не генномодифицированными еще при этом, или же рассмотреть пост как своего рода проверку себя на возможности силы воли "Вот, я могу там удержаться и того, того не делать?", то результат будет соответствующий этим целям. То есть человек может похудеть и немножко прояснеть сознанием, и так потренировать возможность отжиматься по утрам. С такой же силой можно проверить себя "Могу 25 отжиманий делать утром или не могу?". Но пост дан нам не для того. Он дан нам как инструмент, который помогает человеку, оказавшись верным в малом Христу... Ну, потому что правда же, это же не очень много – там, не есть мяса, не пить алкоголь, выключить развлекательные программы в телевидении, ну и как-то ограничить свою жизнь для того, чтобы в этой жизни оказаться глубже. Потому что только если мы живем не на поверхности, а внутрь самих себя входим, то там, согласно основам Евангелия о том, что "Царство Божие внутри вас есть", и переживается встреча человека с Богом. Вот, пост, в том числе и внешние ограничения, - это возможность встретиться внутри собственной души с богом. И неужели мы откажемся от этого шанса, от этой возможности, для кого-то, может быть, первой и, тем более, удивительной и даже загадочной только потому, что мне сегодня хочется съесть отбивную? Ну, не стоит. Не стоит так рисковать, не стоит променять на очевидное такую необыкновенную и для кого-то еще неизведанную тайну.
А я хотел бы, если можно, воспользоваться этим вопросом, чтобы чуть-чуть предложить подумать вот над чем. Пост, как совершенно справедливо и точно сказал отец Максим, - это инструмент. Поэтому мне кажется, здесь первая ошибка, когда пост воспринимается как некая цель, и вот об этих ошибках тоже уже было сказано. Но мне кажется, что понимание поста как инструмента выводит нас еще на одну очень важную вещь о том, что такое христианство вообще. Вот, у нас сегодня особенно в молодежной среде, когда люди, которые с недоверием, с сомнениями относятся к Церкви, к церковной жизни, они нередко относятся так к Церкви, потому что у них есть некое представление, на мой взгляд ложное, о Церкви как о месте, где их все время будут обращать к их прошлому или к настоящему. Ну, то есть что я имею в виду? Вот, человек думает: "Я приду в храм и мне скажут: "Вот это не носи, вот этого не делай, с этим не гуляй, там не танцуй, этого не пей, этого не ешь". И, вот, есть такое представление, что все будет сконцентрировано либо на прошлом "Вот, ах, ты такой-сякой и с утра до вечера кайся, что ты там сделал то-то, то-то", либо на том, какой ты сейчас. На самом деле, все христианство и евангельский призыв – он не о том, каким человек был, и не о том, какой он есть. А он о том, каким человек может стать. Вот это самое главное. Если угодно, Евангелие и говорит только об этом и только в этом заинтересовано, что ты можешь стать другим. Какой ты есть, каким ты был – это понятно, да? А, вот, мы про то, каким ты можешь стать. И для этого тебе даются инструменты. Может быть, такая, немножко простоватая аналогия. Но, вот, спортсмен, да? Когда человек занимается спортом, он определенную соблюдает диету, он какие-то продукты ест, какие-то не ест, он тренируется и прочее-прочее. И никто же не говорит: "Ах, как нехорошо, что он этим занимается", и никто не обсуждает, какой у него был вес. Все устремлено на то, каким он станет – вот, он может стать чемпионом, он может, там не знаю, пробежать стометровку за такое-то время, он может прыгнуть в высоту столько-то, да? То есть всем понятно, что все, что человек делает, оно устремлено в будущее. Вот, точно так же и христианство, и весь инструментарий, который есть у человека в церкви, направлено на то, каким человек может стать. И мы знаем, каким он может стать – он может стать подобным Христу. И вот это, мне кажется, принципиальный момент. И я бы предложил здесь и размышляющим над тем, поститься или не поститься, что это и как, тоже над этим подумать, что это то, что помогает нам измениться, и это то, что устремлено, безусловно, в будущее.
Я вырос в нерелигиозной семье, но сейчас почувствовал какую-то тягу. Подскажите, с чего мне начать, как обрести понимание сути православия?
Об этом может быть или очень долго, или очень коротко. Я бы посоветовал сделать несколько простых вещей. Для начала обратиться к первоисточнику. Потому что, ну, какой-то проблемой, бедой нашего времени является то, что называется, клиповое сознание и невозможность человека сосредоточиться на чтении, на восприятии только вторичных пересказов и переложений. Сделайте такую вещь (еще не поздно в эти страстные дни), откройте одно из четырех евангелий. Там будет много непонятного, какие-то вещи могут показаться требующими возврата и вторичного осмысления. С чем-то вы, может быть, сейчас пока не согласитесь. Но прочитайте. Узнайте, о чем это. Из первых уст, от тех, кто видели, слышали и ходили рядом со Христом. Они рассказывают об этом так, как Церковь учит, а не так, как об этом иной раз кажется нам по каким-то народным байкам и этнографическим традициям. Второе, ну, выкройте несколько часов в эти дни Страстной недели, постарайтесь дойти до богослужения Страстной недели в четверг, в пятницу, в субботу. Каждая из этих служб будет предельно значима, на каждой будет нечто, связанное с самыми важными часами жизни бытия мира. Встаньте где-нибудь в храме в уголок, ну, настолько, насколько сможете – на полчаса, на час, на полтора, сколько сейчас по вашим силам. Не старайтесь даже как-то специально понудить себя молиться, чего вы, может быть, пока еще не умеете. Но просто не уходите мыслью в сторону, вот, откройтесь тому, что происходит, и постарайтесь услышать то, что будет петься, и то, что будет читаться в храме на богослужении, то, на что душа откликнется. Но потом, конечно, непременно дойдите до ночного пасхального богослужения с тем, чтобы увидеть, ну, вот, тот отблеск небесной славы в глазах других людей, который на Пасху виден не только в глазах святых, но и самых обычных церковных, простых людей, которые на эту службу собрались и которые ее ждали так долго. Но и как-то в оставшиеся дни, вот, чуть-чуть себя отодвинуть из центра мира ради близких, ради других людей. Вот, постараться прожить хотя бы несколько дней так, чтобы не я был в центре мира, а интересы, боль, нужды, приоритеты других людей. И тогда вы сами увидите, чем душа ваша откликнется. Я даже подсказывать сейчас не буду – сами увидите, услышите, чем душа ваша откликнется.
Добрый день! Знаю, что Крестный ход совершался даже во времена Сталина. Скажите, какое значение несёт этот обряд?
Действительно, Пасхальный крестный ход совершался в храмах даже тогда, когда все остальное почти было запрещено. Я, впрочем, застал время уже даже не сталинское, естественно, а брежневское, когда в некоторых московских храмах не разрешали выходить еще даже за церковную ограду, и крестный ход совершался внутри по периметру храма. И тем не менее, даже в таком усеченном виде он всегда был, потому что этот крестный ход есть не прогулка вокруг церкви и не возможность зажечь красные свечки и ощутить себя в некоей "движухе", а это возможность на несколько минут встать рядом с теми женами-мироносицами, женщинами, которые ходили со Христом во время земной жизни и для которых невозможно было в часы с ночи на раннее утро в первый день недели, который мы теперь называем Воскресением, прийти ко гробу своего учителя. И, вот, для православных христиан невозможно не прийти ко гробу своего учителя, невозможно, хоть мы знаем об этом, но вновь не услышать слова ангела о том, что он воскрес, и вместе с Небесной церковью это не пережить. Но о том, как было это в то время, когда, может быть, оно особенно переживалось, это отсылает к прекрасному рассказу Александра Исаевича Солженицына "Крестный ход на Пасху", который напоминает нам, какая цена была этого крестного хода и какой он и тогда был удивительной радостью в те тяжелые советские десятилетия.
Скажите, какие, на Ваш взгляд, сферы общественной жизни должна комментировать Церковь? Есть ли вопросы, на обсуждение которых, в церковных кругах должно быть наложено своего рода табу?
Я не думаю, что должно быть табу на какие-то вопросы. Здесь, если позволите, я, чуть-чуть сделаю шаг назад от такого короткого прямого ответа и вот о чем скажу. Потому что мне кажется, что этот вопрос и, может быть, подобные вопросы связаны с таким представлением, которое до сих пор у нас существует и которое является лишь частью реальности, частью правды. Представление заключается в том, что религия, вера – это твое частное дело. Не буду сейчас вдаваться в исторические подробности, когда оно сформировалось, под влиянием чего, но есть, многие люди любят повторять эти вещи с экранов телевизоров, на страницах газет и журналов, мы слышим это в Интернете. Причем, так, иногда очень пафосно, значительно, что "не задавайте таких вопросов" и "религия – это частное дело, это интимное, не нужно сюда вмешиваться". Это, конечно, так. Но это только часть правды. Безусловно, вера, религия, христианство, православие, в частности, является частным, внутренним делом человека, интимным, может быть, самым интимным из всего, что человеку дано. Но религия и вера никогда в истории не являлись только частным делом. Потому что вера есть то, что определяет, то, что позволяет не сделать мировоззренческий выбор и определяет мое отношение ко всему остальному. Именно то, как я отвечаю на вопросы, что такое добро и что такое зло, что такое жизнь и что такое смерть, что такое правда, истина, что такое ложь, и определяет то, какой я человек в профессии, какой я человек в семье, какой я человек в отношении с другими людьми и так далее. И если я это главное исключаю из внешней сферы своих отношений, то я либо не понимаю еще того, что такое вера, либо я лгу сам себе. Если я, выходя из храма, оставляю свою веру внутри его ограды и если я, пережив, допустим, какой-то опыт религиозный в храме, дальше сажусь в автобус или троллейбус и мне наступают на ногу, и я дальше всю свою веру яростно вываливаю на стоящего рядом человека, то это значит, что вера настолько мое внутреннее дело, как-то где-то глубоко внутри, что она никак не проявляется в моей жизни. А это, конечно, неправильно, это, конечно, не так. Поэтому мне кажется, что здесь очень важно понимать эту связь. Очень важно понимать, отвечая на такие вопросы, что вера определяет поступки человека в целом. Есть мало очень вещей, которые не связаны с моим мировоззренческим выбором. Они, безусловно, есть. Это не значит, что точно совершенно важно понимать при этом, да? Это, вот, первый тезис. Второй тезис заключается в том, что православие христианство не регламентирует при этом. Ну, условно говоря, мы не делим примитивно искусство на православное, неправославное, правильное, неправильное. Это не значит, что все православные должны считать одинаково и все должны либо ненавидеть роман "Мастер и Маргарита", либо его любить. Здесь нет никаких догматических определений, которые есть именно в области вероучения у нас. И это важный, конечно, момент. Но теперь непосредственно, исходя из этих двух посылов, по поводу того, есть ли какие-то табу. Мне кажется, что Церковь может высказываться на любые общественно значимые темы, если речь идет о Церкви как о социальном институте. Но у Церкви просто есть свой взгляд. Это взгляд, который... Уж простят мне те, кому не нравится слово "нравственность", и я, в общем, даже понимаю почему – в силу, может быть, затасканности и такой, вот, потери смысла, стоящего за этим. Когда нужно что-то сказать, говорят о нравственности и духовности, да? Но при этом можно использовать другие слова. Но важно понимать, что то, что эти понятия определяют, это условия выживания нашего общества сегодня, да и всегда были условиями выживания общества. Поэтому, вот, нравственную оценку поступкам человека или процессам, происходящим в обществе, Церковь и может, и обязана давать. Это если говорить о Церкви как об институте. А если говорить о том, что все мы, верующие люди можем вносить какие-то суждения... Ведь, есть еще и эта оценка Церкви. Потому что когда верующий человек говорит о том, что он думает по поводу тех или иных событий, это тоже в каком-то смысле, это не официальная позиция Церкви, но это тоже голос Церкви. Это тоже очень важно понимать. И поэтому как-то здесь что-то запретить или табуировать, ну, мне кажется, практически невозможно.
Я очень коротко присоединюсь, поддерживая все тезисы, высказанные Владимиром Романовичем, с тем, что сам факт участия Церкви в общественной дискуссии и разности голосов, звучащих в Церкви, он очень важен. Как раз показывает, что в православии нет и не может быть некоего абсолютного арбитра, которому присваивается возможность конечную правду обо всем и сразу от лица Церкви сказать. В особенности когда речь идет о реалиях культурных или общественно-политических. И то, что сейчас можно слышать разные голоса от разных церковных спикеров, это нормально. И то, что между ними может существовать дискуссия, это тоже нормально. И с тем, чтобы мы не были бесконечно серьезны, я сейчас выскажу тезис. Я решительно не согласен с утверждением отца Всеволода Чаплина в отношении Моцарта. Моцарт – это не Бритни Спирс, и 23-й фортепианный концерт, вот, одна его нота выше всего творчества поп-дивы. И готов вступить в дискуссию с отцом Всеволодом на эту и многие другие темы.
Я буду участвовать.
Да. Вы будете модерировать.
Да. Так проще всегда.
Куличи, крашеные яйца и остальные пасхальные блюда. Насколько всё это принципиально?
Что значит "принципиально"? Это вкусно. Зачем же простые вещи?.. Вот, у Льюиса есть хорошая мысль. Он говорит это о радостях любви: "Не нужно о вещах, которые Бог дает как радости, рассуждать о них с серьезностью профессоров всякий раз". Ну, конечно, можно пообсуждать соотносимую значимость, там, рецептов пасхи от Молоховец и о том, какие яйца лучше, крашеные луком или с помощью современных красителей с применением нанотехнологий (я надеюсь, что разработают такие красители – это будет наш прорыв на мировую какую-то арену продукции). Надо, ведь, об этом рассуждать соответствующим образом. Вот, красить и радоваться, звать детей, дать им в этом поучаствовать. Ну, сделайте – мы попробуем. Важно? Ну, если мы вдруг будем жевать хлеб с луком на Пасху, это будет как-то странно. Важно только, чтобы сохранялась иерархия ценностей, и чтобы то, что идет после главного, после главного и имело место быть. Чтобы готовить к Пасхе, там, выпекая, убирая дома, приводя себя в порядок во внешнем смысле, мы не забывали о том, что главное есть, о том, что разговение, то есть возможность насладиться этой пасхальной трапезой, имеет место тогда, когда вы говели, то есть когда вы постились. Что радость того, что бывает после Пасхального богослужения, будет тогда, если вы были на Пасхальном богослужении, а если оно не вместо него происходит. Если будет такая иерархия ценностей, то Господь примет и яйца, и куличики, и колбасу копченую примет, и даже выпить можно в умеренных количествах на Пасху для того, чтобы порадоваться дружескому общению.
У меня недавно завязался спор. А принято ли ездить на кладбище на пасхальные праздники? Заранее спасибо!
Дорогие, обычай ездить именно в день Пасхи на кладбище – он возник относительно недавно и в свое время был понятен. Собственно, он возник в труднейшие для Церкви вторую половину пятидесятых и шестидесятые годы, когда во вторую волну гонений, которую мы называем "хрущевскими гонениями", вновь более половины существовавших храмов тогда были закрыты и страшный идеологический пресс обрушился на всех церковных людей. И, вот, тогда заместительной формой встречи праздника для многих, кто по-другому не решался его встретить, стала поездка на кладбище, ну, что власти, все же, не могли запретить – это уже было бы как-то совсем противоестественно еще людям на могилах близких побывать. И вот тогда люди приезжали, привозили яичко, как умели, общались со своими усопшими близкими, и, на самом деле, этим свидетельствовали пусть бессознательную, но внутреннюю веру в то, что жизнь не кончается с концом земного бытия, о том, что есть жизнь вечная. Что же ездить вообще на кладбище, если ты не видишь жизнь вечную, то, что тот, кто там почивает, это человек, с которым ты встретишься и с которым ты общаешься, а не просто оградку красишь у его могилы? Но по смыслу Пасхального богослужения, конечно же, оно предполагает, что все мы (и живые, и наши усопшие) в этот день радуются главному – радуются Воскресению Христову. И есть свои сроки для посещения кладбища, пасхального заупокойного поминовения. Это день Радоница, вторник второй недели по Пасхе. В этом году это будет, соответственно, 24 апреля. И, вот, добре будет в этот или близкие к нему дни доехать до могилы наших близких и с ними вместе порадоваться Воскресению Христову. А в Пасху быть со Христом.
Вопросу о роли интеллигенции в Церкви уже больше 100 лет, но в последнее время он встал с новой остротой, вплоть до того, что в канун Пасхи это вызвало ряд публицистических диспутов. Как Вы считаете, не пришло ли время создания новых "Вех" - предупреждения интеллигенции о ее далеко не всегда конструктивной роли в развитии общества?
Мне кажется, что это вопрос, безусловно, важный, как минимум потому, что он сегодня стал или становится все более обсуждаемым. При этом мне представляется, что интеллигенция становится все более и более трудноуловимым понятием. И здесь как никогда и как ни в каком другом разговоре нужно по такому, очевидному академическому принципу договориться о терминах. И прежде чем сказать что-либо, нужно, все-таки, проговорить, а что мы имеем в виду, когда говорим "интеллигенция". И здесь, наверное, в двух словах не скажешь – просто можно, конечно, предложить какое-то свое определение. Понимаете, если мы отождествляем, все-таки, интеллигенцию с интеллектуалами, то, наверное, это не то, что имеется в виду, хотя такие попытки определения есть. Метафорические определения типа "совести нации" и прочего мне кажутся не самыми удачными. А, все-таки, есть какие-то... Я думаю, что и отец Максим сейчас, вполне возможно, что-то добавит и прояснит. Мне просто кажется, что это тема, которую можно и нужно обсуждать. Я считаю, что ее нужно обсуждать спокойно, без надрыва, который иногда встречается, без дискуссии, которая приводит к какому-то разделению, к созданию каких-то группировок, к обвинению кого-то в чем-либо. Мне вообще кажется, что сейчас не время разделения обвинений. Единственное, что я могу сказать, что неправильно использовать некоторые понятия как равновеликие. И, вот, совершенно очевидно, что Церковь и интеллигенция – это не равновеликие понятия. И ошибка, которую совершают и те, кто подчеркивают, допустим, положительную роль интеллигенции вообще и в жизни Церкви в частности, и те, кто ее отрицают, независимо от того в данном случае, как мы ее определяем (интеллигенцию), Ошибка заключается в том, если мы говорим "Церковь и интеллигенция", предполагая, что это равновеликие понятия, которые вступают (ну, вот, извините за такое, может быть, стилистическое снижение) в какие-то партнерские отношения. Вот это не так. То есть человек, пришедший в церковь, живущий в церкви и стремящийся быть христианином, он понимает, что вот это есть его главная идентичность и это есть то, что определяет его жизнь в церкви. Все остальное – оно мне кажется менее важным. Ну, вот, как-то так. Я бы сейчас на этом, с вашего позволения, остановился.
Лишь коротко мог бы добавить, что в дискуссиях последнего времени мне болью отозвались 2 тезиса. Одно утверждение, что Церкви не нужны думающие люди, Церкви не нужна интеллигенция. Совершенно ложное утверждение, которое, на мой взгляд, выводится из другого не менее ложного утверждения о том, что интеллигенция Церкви – это такая, особенная элитарная группа, у которой есть права учительства и по отношению к священноначалию, и по отношению к народу, и к которой нужно относиться как к какой-то особенной такой, трепетной лани и неприятного не сказать и вещи своими именами не назвать. Интеллектуальные силы всегда были востребованы в Церкви. Избегая, может быть, самого термина "интеллигенция", а разве не образованными людьми были Кирилл и Мефодий? А разве академическое богословие XIX – начала XX столетия создавалось теми, кто не знал древних языков, не владел инструментарием новейшей философии и находился вне контекста общественно-политической мысли эпохи? В конце концов, ведь, все связано с тем, готовы ли люди (не важно, образованные или не образованные) принять Христа и то, чему он учит, как конечную истину. Вот если готовы принять слова Христа, что "я есть путь истинный и жизнь", то те дарования разума, полеты гения творческого могут послужить и самому человеку, и благу Церкви и народа. И вспоминая стихотворение Владимира Соловьева о России, "каким ты хочешь быть Востоком, Востоком Ксеркса иль Христа", в некотором смысле можно этот вопрос обратить к современным образованным людям: "Вы в церкви видите себя послушными Христу? Или неким новым Ксерксом, который будет направо и налево указывать, как нам нужно жить?" И это вопрос, который, скорее всего, следует каждому образованному человеку задать самому себе.
А я хотел бы, если позволите, в развитие мысли, которую отец Максим высказал по поводу того, кто нужен и не нужен, вспомнить еще одну дискуссию, более раннюю (вот, не нынешнюю), которая была в медийном пространстве, в церковном общественном пространстве в связи с публикацией одной книжки. И было высказано такое мнение, что эта книга не очень умная, и те, кому она нравится, это глупцы, а глупцы Церкви не нужны, и поэтому если какое-то количество людей эту книгу любят, ну и не страшно, потому что Церкви они не нужны. Я вот и тогда сказал, и сейчас хочу сказать, что у нас нет, кроме того критерия, о котором сказал отец Максим, верности Христу, у нас нет никаких других критериев вхождения в Церковь. И, вот, интеллектуально несостоятельные люди не могут стать, там я не знаю, кандидатами наук или докторами. Ну, иногда становятся, но это другой разговор, да? Там, человек без слуха не может стать выдающимся музыкантом. То есть не каждый может стать математиком, физиком, музыкантом, чемпионом мира по фигурному катанию. Но верующим человеком может стать любой. И поэтому попытки введения какого-то ценза, связанного не с отношением ко Христу, а с любой другой социальной или какой-то другой ролью человека, мне кажутся очень фальшивыми.
Очень важную мысль высказал Владимир Романович. Не только может стать, но и, благодаря подвигу жизни, может необыкновенно вырасти, в том числе интеллектуально. Ну, хрестоматийно известные примеры от отрока Варфоломея, который никак не мог научиться грамоте, до отца Иоанна Кронштадтского, которого чуть не исключили из семинарии за малоуспешность. И потом кем стали и тот, и другой.
Очень важно, да.
Добрый день! Все верующие с нетерпением ждут схода Благодатного огня в этот светлый праздник! Скажите, что символизирует этот огонь? Почему в нашем злом мире до сих пор происходит такое чудо?
Чудо сошествия Благодатного огня, или событие сошествия Благодатного огня, которое происходит в Иерусалиме, в главном храме всего христианского мира, Храме Гроба Господня (Воскресения), то есть том месте, где произошло чудо Воскресения Господа нашего Иисуса Христа, собственно, напоминает об этом событии. Это прежде всего напоминание, скажем так, образ, который возводит к первообразу. Это экстраординарное сверхъестественное событие (или близкое к сверхъестественному), которое главным имеет значение не само по себе, а как напоминание о том, что Господь воскрес и преодолеваются законы природы, и что он есть не просто творец этого мира, но и такой его попечитель, вседержитель на языке христианской традиции, который в каждый миг его бытия с этим миром связан законом любви, даром любви, которое дает. Поэтому традиция, установившаяся в последние годы, привезения Благодатного огня в храмы из Иерусалима – эта традиция добрая. Не нужно только ее абсолютизировать, и центр пасхального торжества прикосновения к Воскресению Христову переносить на ожидания Благодатного огня. Не нужно огорчаться, если в ваш храм его не доставят. Не нужно устраивать какой-то толкотни и впадать в какой-то ажиотаж к тому, чтобы оказаться поближе к тому светильнику и от него зажечь свою личную свечу. Даже это бесконечно вторично по отношению к тому главному, что в эти часы совершается в Церкви Божьей.
Мне кажется, что в таких вопросах о Благодатном огне часто есть, вы знаете, любопытство: "Ну, правда или не правда? Как же оно там?" И мне кажется, что это совершенно не свойственное христианству отношение к чуду. Дело в том, что определение чуда как непременно сверхъестественного события или в глазах человечества на данном этапе сверхъестественного события – это характеристика, это определение, которое в самом христианстве никогда не рождалось, его не было. Блаженный Августин говорит, что чудом является умножение хлебов, но не меньшим чудом является произрастание хлеба. То есть чудо как действие Бога, как понимание действия Бога в мире. И вот это очень важно понимать. И еще один важный момент, мне кажется, что чудо никогда в отличие от каких-то научных выводов не обладает насильственным характером. То есть человек всегда волен принимать что-то как действие Бога либо не принимать. И, вот, для меня как раз таки существующие сомнения в том, что там происходит в Храме Гроба Господня, и есть еще одно подтверждение подлинности чуда, потому что чудо всегда свободно. Ты всегда свободно принимаешь это или не принимаешь. Я был несколько раз в Иерусалиме на схождении Благодатного огня, и я слышал отзывы людей, которые стояли рядом со мной. Там были всегда разные отзывы. И даже там разные действия люди производили. Кто-то, действительно, умывался этим огнем и большая борода не загоралась, и не воспламенялась, а кто-то говорит "Ой, а меня жжет" и так далее. То есть тут есть некая свобода восприятия, и это, мне кажется, очень важно, это то, что соответствует Евангелию. Потому что никогда в Евангелии мы не видим утверждения веры на чуде или требования принятия чуда как основания веры. Наоборот, Христос говорит, что там или не будет данного чуда, или даже если там камни возопиют, не поверят, да? То есть никогда чудо не используется как такой последний козырь, последний аргумент в вопросе принятия или непринятия истины.
Добрый день! Скажите, как Вы относитесь к свадебному ажиотажу на Красную горку?
Ажиотаж – это вообще всегда плохо, потому что это толкаются, пихаются, пишут номера на руках и оказываются чем-то недовольны. Но сама по себе традиция венчаний в первое воскресенье после воскресенья пасхального – понятная правда. Что за ней стоит? И если мы ее так понимаем, то это будет, безусловно, очень добрый и разумный подход к началу семейной жизни. Что 2 человека, которые хотят соединиться браком, то есть по смыслу христианского брака создать союз одного мужчины и одной женщины на всю жизнь во образ союза Христа и Церкви, союз, в котором, конечно, будет и понятное, естественное, человеческое, телесное, физическое, но который одновременно и выше этого просто естественного, человеческого и физического, который может оказаться союзом и в этой земной жизни, и в вечности, навсегда. Готовятся к созданию этого союза вместе, рука об руку, проходя Великий Пост. То есть учатся быть вместе без подпорок физического и даже регулярно человеческого, условно говоря, вместе в кино пойти или у телевизора посидеть. Вместе в молитве, вместе в усилии как в хорошей семье уже учиться смотреть не друг на друга, а в одну сторону, на Христа. И вот так, пройдя 7 недель поста и вместе встретив радость Воскресения Христова, соединиться потом в таинстве брака. Это добро и правильно. А если это воспринимается просто как суеверное представление о том, что удачи будет больше в семейной жизни или что в этом году надо в апреле успеть повенчаться, а то в мае маяться будем, поженившись, то дальше этих суеверий не пойдет. Нужно помнить, что обычай без истины (по Блаженному Августину, которого любит цитировать Владимир Романович), - это застарелый предрассудок. И в этом смысле как направление жизни правильно, а как обычай бессмысленно.
Я хотел бы поблагодарить всех, кто задал нам вопросы, кто нас смотрел, кто еще, может быть, посмотрит, читал или прочтет. Мне кажется, вот, я хотел бы сейчас вернуться к тому, с чего мы начали, о чем отец Максим говорил в начале. У нас сегодня была возможность (и спасибо за это РИА Новости) поговорить о главном, о важных вопросах. И замечательно, что все вопросы... Мы, ведь, ничего не выбирали из поступивших вопросов, мы попытались на все полученные вопросы ответить. Они показывают и реальный интерес в обществе, который есть, вот, что, действительно, интересует людей о жизни Церкви. Это сегодня, вот, хотите, такой срез мы получили, да? И то, что мы смогли на эту тему поговорить. Поэтому я хотел бы просто поблагодарить всех тех, кто задавал вопросы, тех, кто слушал ответы, и еще, и еще раз призвать всех нас к внимательному и сосредоточенному проведению последних дней Великого Поста, и к радостной встрече Пасхи. Приходите в Храмы Божии в эти дни. Приходите и те, кому понравилось то, что мы сейчас сказали с Владимиром Романовичем, те, кому не понравилось. И те, кто уважает и любит духовенство, и тот, кто, начитавшись и наслушавшись разного, считает всех нас толстыми попами, на Лексусах, которые разъезжают, а мы сейчас на частном самолете полетим в резиденцию Владимира Романович вот с этой площадки РИА Новости, и там у нас уже стол накрыт, и мы сейчас как, вот, дальше сегодняшний день будем проводить. Забудьте вы все это, а просто приходите в церковь. И одно только еще добавление. В церкви надо искать Христа. Вот, не хороших людей, не приятных дам, дам просто приятных и приятных во всех отношениях, не того, что вы найдете там некий элитарный клуб, где жизнь будет течь по другим законам, чем в обычной вашей жизни. Церковь состоит из таких же людей. Если в ней искать человеческих отношений, то Бог, желающий нам лучшего, нам этого самообмана не даст. А, вот, если будем искать главного, Христа, жизни вечной и того, что он нам дает, то тогда, уверяю вас, вы встретите в Церкви Божьей при всех ее немощах таких людей, простых, незаметных, мирян и духовенство, которые встанут с вами рядом, с которыми можно будет взяться рука об руку и вместе пройти в жизни и как с другом, и как с сомолитвенником, и как с тем, кто тебя никогда не предаст.
Мнение участников конференции может не совпадать с позицией редакции.
